В сфере философии и теологии Фома Аквинский, живший в XIII веке, считается выдающимся римско-католическим мыслителем, оказавшим значительное влияние на развитие этих областей знаний. На первый взгляд, его связь с субъективной теорией ценности может показаться неочевидной. Однако именно Мюррей Ротбард впервые указал на то, что школа Саламанки, представляющая собой римско-католическую школу схоластической философии и теологии, уходящую корнями в учение Аквинского и во многом обязанную ему, является прямым предшественником Австрийской школы экономики.
Важно отметить, что Аквинский занимался не теорией права или экономикой (которые в то время еще не существовали как отдельные дисциплины), а скорее моральной теологией и теорией справедливости. В этом свете торговля рассматривается как второстепенная тема по отношению к справедливости. Тем не менее, из теории права, разработанной Аквинатом, можно извлечь ценные идеи, касающиеся истории теории ценности.
Также полезно помнить, что первый представитель Австрийской школы, Карл Менгер, был юристом, а не математиком. Австрийцы никогда не забывали, что нормативные и позитивные аспекты экономической реальности тесно переплетены, хотя их все же необходимо различать. Нормативные дисциплины, такие как этика или право, предполагают действительность праксеологических утверждений. Праксеология, как общая теория человеческой деятельности, является связующим звеном между экономикой и правом.
Аквинский понимает «право» как некое человеческое действие. Некоторые, как, например, философ-томист Массини Корреас, утверждают, что «право» относится к метафизической категории действия. Законы не являются «правом» в собственном смысле, а представляют собой «определение» права, то есть устанавливают определенные права и обязанности, предписания и запреты для всех субъектов, и, следовательно, являются правилом и мерой человеческих действий.
В своей теории права Аквинский считает «право» синонимом «того, что справедливо», и определяет его как «определенное действие, адекватное другому в соответствии с определенным способом равенства». Далее он различает естественное право и позитивное право. В другом месте Аквинский объясняет, что некоторые позитивные законы являются прямым применением принципов естественного права путем простой логической дедукции. Однако основное внимание уделяется его концепции «позитивного права» как области регулирования, которую естественное право оставляет на усмотрение человеческой свободы, и которая является наиболее обширной областью для изучения.
Вопреки ожиданиям, для Аквинского совершенно ясно, что позитивное право возникает, когда «кто-то считает себя удовлетворенным, если получает определенную сумму». Другими словами, основным критерием определения «справедливости» таких коммерческих сделок, помимо самого естественного права, является удовлетворение индивидуальных субъективных предпочтений. Это можно разделить на две категории. Может быть частное право по частным соглашениям, когда между частными сторонами заключается договор, чтобы иметь что-то «адекватное» и «соразмерное» друг другу, или по общественному соглашению, когда весь народ соглашается иметь что-то адекватное и соразмерное друг другу, или то, что предписывает король.
В его понятии контрактов присутствует праксеологическая истина. Он утверждает, что существует частное право, если одна сторона считает себя удовлетворенной тем, что получает от другой стороны, а другая сторона считает себя удовлетворенной тем, что получает от первой. Это указывает не только на субъективную теорию ценности, но и на упорядоченность субъективных предпочтений. Обе стороны отказываются от чего-то, чтобы получить другую вещь, которая субъективно более ценна в соответствии с их индивидуальными предпочтениями. Они отказываются от блага, которое ценят меньше, ради чего-то, что ценят больше. Существует взаимное согласие отказаться от чего-то, чтобы перейти от менее удовлетворительной ситуации к более удовлетворительной.
Обсуждая «справедливую цену», Аквинский, следуя «Политике» Аристотеля, утверждает, что «купля и продажа, по-видимому, были введены для общей выгоды обеих сторон, а именно, когда один желает вещь другого, и наоборот». Он не учитывает закон спроса и предложения, не только потому, что он еще не был открыт в то время, но и потому, что в указанном разделе он стремится доказать, что продажа товаров по завышенной цене является нарушением «коммутативной справедливости» (то есть коммерческой справедливости). Праксеологический элемент «справедливой цены» заключается главным образом в том, что цена в целом и справедливая цена в частности всегда устанавливаются общей полезностью участников рынка.
Обмены, утверждает Аквинский, «не должны быть большим бременем для одной стороны, чем для другой», потому что всегда должна быть «пропорция» между количеством предлагаемой вещи и ее соответствующей ценой. Это может показаться странным для людей, придерживающихся системы общего права, где свобода договора царит повсеместно (по крайней мере, теоретически), и судьи обычно не вмешиваются в содержание договоров, даже если одна из сторон явно заключила «невыгодную сделку».
Тем не менее, в традиции гражданского права судьи обычно учитывают «неравенство вознаграждения» в договорном праве, особенно когда первоначальные условия были изменены в одностороннем порядке, что делает договор непропорционально более обременительным для стороны, считающейся «слабой». Принимая это во внимание, мы должны различать, чем обмен является с экономической точки зрения, и чем он должен быть с моральной или правовой точки зрения. Другими словами, справедливая цена для Аквинского связана не только с субъективными предпочтениями, но и со справедливостью и общим благом. Но факт остается фактом: «общая полезность» в обмене определяется главным образом субъективными предпочтениями каждой стороны. Это важный праксеологический прецедент, обнаруженный в прото-рыночной мысли.
Аквинский утверждает, что у человека есть право на какое-то другое благо, когда он договаривается с кем-то об обмене своего блага на благо другого человека, но только если обе стороны удовлетворены обменом, что почти дословно соответствует определению рыночного обмена в Австрийской школе. Примечательно, что в трудах мыслителя XIII века можно найти идеи, напоминающие современную праксеологию.
